All you need is love
В названии, собственно, все довольно исчерпывающе описывается, особенно для людей, знающих, что это за штука такая - "шизофреногенная мать". Если вкратце, то это человек, посылающий своему ребенку по разным каналам восприятия информации противоречивые стимулы. В случае с матерью это может быть, например, ситуация, когда ребенок спрашивает у нее, может ли он пойти гулять, на что вербально она отвечает ему "можно", но ее поза и интонация говорят совершенно об обратном. Ребенок так в итоге и не понимает, можно ли ему идти гулять или нет. Если похожая ситуация происходит в разных вариантах и довольно часто, ребенок приучается к такой неопределенности в отношениях с матерью, что в конечном итоге (по мнению создателей этой теории, конечно) приводит уже к расщеплению личности его самого, то есть к возникновению шизофрении.
В случае с Сашей все практически идентично. Вербально мне транслируют дичайшее неприятие любых форм отношений типа "парень-девушка" и тем более "муж-жена". Зато в целом на поведенческом уровне я ощущаю нехилую такую заботу, способность брать на себя ответственность за меня (что вообще крайне необычно в моей жизни), тревогу за мою сохранность и прочее, прочее, прочее. Последней каплей в генерации моей окончательной неопределенности стал наш поход в бар, в течение которого я узнала (немного лишнюю инфу, по словам самого же Саши), что его друзья обо мне слышали, в то время как я думала, что я для него - абсолютно изолированный от всех отсек жизни, который так до конца и должен оставаться изолированным.
Проблема, собственно, не в самой этой неопределенности или в том, что я хочу "захомутать" его в какие-нибудь отношения (здесь бы было самое время сказать о том, что я и сама хороша, потому что не знаю, что мне точно нужно. Может, именно такая неопределенность мне и нужна). Проблема в том, что мне сложно выстраивать свое поведение с ним, отталкиваясь от шатких и противоречивых предпосылок.
А закончить эту простыню я хочу все-таки оптимистично. Познакомились и начали переписываться мы с Сашей в июле, вскоре после этого я до конца августа свалила домой. Возвращаясь в Питер в поезде на верхней полке и одним ухом слушая аудиокнигу Гюнтера Грасса, я обдумывала, как бы помягче сказать Саше о том, что было очень приятно пообщаться (и оно действительно так и было), но столько дел, столько дел, так что давай, что ли, на этом закончим и не будем двигаться дальше. После двух дней в Питере меня накрыло непонятное эмоциональное состояние, по ощущениям похожее на гипоманию, в котором я-таки написала Саше и позвала его гулять (вот просто так, потому что было скучно и хотелось движухи). И, собственно, ПОНЕСЛАСЬ. Теперь, оглядываясь назад (ох, как же я люблю это делать), я даже не могу использовать глагол "радуюсь" этой неизвестно откуда свалившейся на меня гипомании, потому что он слишком слаб. Скорее, я ей благодарна.
В случае с Сашей все практически идентично. Вербально мне транслируют дичайшее неприятие любых форм отношений типа "парень-девушка" и тем более "муж-жена". Зато в целом на поведенческом уровне я ощущаю нехилую такую заботу, способность брать на себя ответственность за меня (что вообще крайне необычно в моей жизни), тревогу за мою сохранность и прочее, прочее, прочее. Последней каплей в генерации моей окончательной неопределенности стал наш поход в бар, в течение которого я узнала (немного лишнюю инфу, по словам самого же Саши), что его друзья обо мне слышали, в то время как я думала, что я для него - абсолютно изолированный от всех отсек жизни, который так до конца и должен оставаться изолированным.
Проблема, собственно, не в самой этой неопределенности или в том, что я хочу "захомутать" его в какие-нибудь отношения (здесь бы было самое время сказать о том, что я и сама хороша, потому что не знаю, что мне точно нужно. Может, именно такая неопределенность мне и нужна). Проблема в том, что мне сложно выстраивать свое поведение с ним, отталкиваясь от шатких и противоречивых предпосылок.
А закончить эту простыню я хочу все-таки оптимистично. Познакомились и начали переписываться мы с Сашей в июле, вскоре после этого я до конца августа свалила домой. Возвращаясь в Питер в поезде на верхней полке и одним ухом слушая аудиокнигу Гюнтера Грасса, я обдумывала, как бы помягче сказать Саше о том, что было очень приятно пообщаться (и оно действительно так и было), но столько дел, столько дел, так что давай, что ли, на этом закончим и не будем двигаться дальше. После двух дней в Питере меня накрыло непонятное эмоциональное состояние, по ощущениям похожее на гипоманию, в котором я-таки написала Саше и позвала его гулять (вот просто так, потому что было скучно и хотелось движухи). И, собственно, ПОНЕСЛАСЬ. Теперь, оглядываясь назад (ох, как же я люблю это делать), я даже не могу использовать глагол "радуюсь" этой неизвестно откуда свалившейся на меня гипомании, потому что он слишком слаб. Скорее, я ей благодарна.